вот оно, стихотворение "Домой!", которое он начал писать на корабле: http://mayakovskiy.ouc.ru/domoi.html

из него, по совету мудака Осипа, Маяковский вычеркнул строчки, принадлежащие к числу лучшего, им написанного:

Я хочу быть понят моей страной,
а не буду понят, -
                             что ж,
по родной стране
                             пройду стороной,
как проходит
                       косой дождь.

разум душу не ебёт (с) джигурда

оставим эту тему
и вообще, деньги в этой истории меня лично интересуют меньше всего
этот сюжет с деньгами вообще какой-то боковой, благодаря ему нарушается вся цельность моего замысла

меня в первую очередь заинтересовал характер их личных отношений, у меня была определенная схема, определенная модель поведения Лили
и вот это её крохоборство в эту модель совершенно не укладывается (по-прежнему настаиваю, что еврейство тут совершенно ни при чём, еврейка вполне может быть, в отличие от Лили, бескорыстной и весьма щепетильной в финансовых отношениях с мужчинами, так же, как и представительница любой другой национальности)

после полугодичной разлуки Маяковский и Лили встретились в середине ноября 1925 в Берлине

с.369:
Они радовались встрече, подаркам, вниманию, о котором подарки свидетельствовали... Они говорили без умолку. Все было в точности как прежде. Или нет? В гостинице они, как обычно, поселились в отдельных номерах. После ужина Маяковский пошел к Лили. Как она вспоминала позднее, на пороге комнаты он остановился и, опершись о дверной косяк, мягко произнес: "Спокойной ночи, детка. Не буду больше тебя мучить". Он понял, что если будет продолжать навязывать Лили себя против ее воли, он потеряет ее безвозвратно. За десять лет знакомства он ее узнал достаточно хорошо, чтобы понять, что их отношения диктовались ее - а не его - желаниями и чувствами. Реплика означала окончательный конец их физическим отношениям.

"окончательный конец" - это хорошо сказано

между тем, вдруг откуда ни возьмись, Осип решил тряхнуть стариной (оказывается, старина у него еще стоял)
он закрутил роман с 25-летней Женей Жемчужной, женой режиссера

с.370:
Несмотря на то, что интимные отношения между Осипом и Лили прекратились более десяти лет назад, сам факт, что молодой библиотекарше удалось пробудить его дремавшую сексуальность, глубоко задевал Лили, тем более, что молчаливая и замкнутая Женя была совершенно не похожа на женщин, обычно посещавших салон Бриков. "Не понимаю, о чем он с ней может говорить", - раздраженно прокомментировала Лили...

а чо с вами говорить?
вас, дур, ебать нужно
оно и для вас самих куда полезней всяких разговоров

с.373:
Лили решила, что для функционирования их союза нужно следующее: пусть каждый днем делает, что хочет, но вечера - и по возможности ночи - они должны проводить под одной крышей. Однажды, вероятно вскоре после разъезда 1923 года, Лили сформулировала свои идеи в письме к Маяковскому:
"...Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом, после теплой ванны!
Разве не верно? Тебе кажется - опять мудрю, капризничаю.
Обдумай серьезно, по взрослому. Я долго думала и для себя - решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился!"

да уж, это точно по-взрослому
не по-детски
днём вволю поебстись с кем-нибудь, предаться своим похотливым инстинктам, насладиться самоощущением грязной шлюхи, а ночью - "вместе рядом полежать в чистой удобной постели"
прямо-таки дневная красавица

дальше у Янгфельдта идёт пара страниц общих рассуждений о теории и практике свободной любви
в частности, на с.377 он сообщает такой отрадный факт:

Трудно сказать, насколько широко успела распространиться "теория стакана воды", но среди интеллигенции и молодежи она пользовалась популярностью. Один комсомолец, например, сообщал, что он прекратил ходить к проституткам, так как теперь мог легко овладеть любой девушкой!

где-то я, кстати, читал, что в то время комсомолка должна была давать комсомольцу по первому требованию
хорошее было время!

вернувшись из Штатов, в декабре 1925 Маяковский получил новую квартиру в Гендриковом переулке, где они и поселились втроём, повесив на входную дверь табличку: "БРИК. МАЯКОВСКИЙ"

а в июне 1926 Элли Джонс в Нью-Йорке родила дочь от Маяковского
накануне родов она просила у него в письме 600 долларов на госпиталь
Маяковский отказал, сославшись на "объективные обстоятельства"

форда он купил

с.403:
Лили в естественной для нее манере открыто демонстрировала свои отношения с Кулешовым; этим она также давала понять Маяковскому, что их любовная связь бесповоротно закончена. Маяковский вынужденно подыгрывал, ненавистная ревность не должна была взять верх! Лето, как всегда, проводили в Пушкине...
Появление в "кисячье-осячьей семье" льва по понятным причинам не вызывало у Маяковского большого восхищения, тем более, что сексуальные увлечения Кулешова были такими же "похабными", как те, которые когда-то испытала Лили с Гарри Блуменфельдом в Мюнхене. 14 ноября 1927 года жена Александра Родченко Варвара Степановна записала в дневнике, что Маяковский "чувствует себя очень плохо" и "изнервничался"...
Страдал, однако, не он один. Полная свобода сексуальных отношений, принятая Лили и Осипом, совсем не устраивала жену Кулешова.

выше я уже освещал этот эпизод, как жена Кулешова, Александра Хохлова, едва не покончила с собой, к недоумению нашей поблядушки

вот как описывает времяпровождение в Пушкино Галина Катанян, тогдашняя жена Василия Катаняна, будущего ёбаря Лили:

Приехал Кулешов с Хохловой. Лиля и Кулешов тотчас же поднялись наверх и пробыли там довольно долго. То же самое произошло, когда приехал Жемчужный с Женей. Ося с розовой от смущения и радости Женей немедленно удалились наверх. Хохлова невозмутимо беседовала с дамами на террасе, но Жемчужный, очевидно, менее вышколенный, тоскливо бродил по саду в полном одиночестве. Я была несколько озадачена всем виденным и на обратном пути спросила Васю - что же это такое? Вася, поразмыслив, объяснил мне, что современные люди должны быть выше ревности, что ревновать - это мещанство.

меня одно удивляет - а зачем они, собственно, поднимались наверх?
ебались бы прилюдно, на той же террасе - дело-то житейское

меня милый в первый раз
на крыльце, на лесенке
а я встала, отряхнулась
и запела песенки (с)

на стр.406 Янгфельдта вновь занесло с хронологией: он утверждает, что поэма "Хорошо!" была написана к двадцатилетнему юбилею октябрьской революции