– А борьба с ничьими оправданна?

Но в целом боевитость новые правила, конечно, поднимают. Есть масса случаев, когда в неясной позиции оба соперника, вроде бы, готовы согласиться на ничью, но из-за правил вступить в переговоры не могут, поэтому им приходится что-то искать, бороться. Думаю, в целом борьба с ничьими оказывает положительное влияние на шахматы.

– Не считаешь, что при сокращении контроля резко падает качество игры?

– Непонятно, падает качество или нет. На самом деле, крепкие ходы человек может делать и в быстрые шахматы. Скажем, сделать 30 плотных ходов белыми и не проиграть не так сложно при любом контроле. Хотя, может быть, при этом не вскрываются какие-то стратегические глубины, теряется какая-то красота.

– Но эти потери не так уж важны?

– С практической точки зрения, мне ближе контроль ФИДЕ, потому что скорее наступает цейтнот и приходит время для быстрых решений. Хотя и с длинным контролем мне играть очень нравится. На финише турнира из 9 туров с длинным контролем, если у тебя были хотя бы 2-3 сложные партии, иногда чувствуешь себя, как выжатый лимон. А на Кубке России я не так сильно устал, потому что с контролем ФИДЕ партии продолжаются 2,5-3,5, максимум 4 часа, то есть не приходится играть через силу.

– Действительно ли ты требовал победу без игры во второй быстрой партии матча с Бареевым?

– Мне кажется, Евгений Ильгизович стал жертвой «испорченного телефона». В регламенте Кубка России записано, что перерыв между второй классической партией и первой дополнительной составляет не менее 10 минут; перерыв между второй быстрой и блицем – тоже 10 минут. Но ничего не написано про перерыв между 1-й и 2-й быстрыми партиями. Первую дополнительную партию я провел совершенно бездарно, в дебюте все зевнул. Когда она закончилась, Евгений Ильгизович куда-то ушел, мне кажется, в буфет. Я не то чтобы сильно разнервничался, но мне хотелось поскорее начать вторую партию, тем более, что первую проиграл в таком ужасном стиле… Я подошел к судье и сказал примерно следующее: «Может быть, давайте все же начнем вторую партию? По идее, она должна уже начаться, а человека нет на месте. Вообще, за это полагается ставить ноль!»

– Все-таки, была такая фраза?

– Да, но я не требовал ставить мне очко! Хотя, насколько я понимаю, на Кубке мира в Ханты-Мансийске китайцам именно за это было засчитано поражение – потому что они не сидели за столиками в момент начала очередной быстрой партии. Игорь Леонидович Болотинский на мое обращение отреагировал очень недоброжелательно: «Что значит – поражение, где это написано? Перерыв сколько угодно!» Тогда я тоже пошел в буфет и налил себе какао; перерыв получился минут 10-15.

– Получается, конфликтная ситуация возникла из-за того, что нет четких правил, они все время меняются? Или судьи не знают, как трактовать правила?

– Болотинский говорил мне, что мы играем по правилам Кубка мира, и для него они в новинку. Судьи, мне кажется, вполне компетентные. Может быть, недопонимание возникло из-за не совсем четкого регламента.

Здесь выявляется еще одно преимущество русской партии. Там можно ставить много проблем, во всяком случае, намного больше, чем ставят сейчас. Но для того, чтобы это сделать, надо глубоко вникать в позицию, анализировать за доской. А многие привыкли спрашивать у компьютера, первую пару линий пробить. В этом дебюте, просто нажимая на кнопки, проблем не поставить.