Лекция профессора в ночь шахматиста
Татьяна со своим провожатым в это время уже была у дверей квартиры №
50. Звонить не стали, Павел бесшумно открыл дверь своим ключом.
Первое, что поразило Татьяну, это та тьма, в которую они
попали. Ничего не было видно, как в подземелье, и Татьяна
невольно уцепилась за куртку Павла, опасаясь споткнуться. Но
тут вдалеке и вверху замигал луч фонаря и начал
приближаться. Тут стали подниматься по каким-то широким ступеням, и Татьяне стало казаться, что им конца не будет. Ее поражало, как в передней обыкновенной московской квартиры может поместиться необыкновенная невидимая, но хорошо ощущаемая бесконечная лестница. Но тут подьем кончился, и Татьяна поняла, что стоит на площадке.
Огонек приблизился вплотную, и она увидела освещенное
лицо мужчины, длинного и золотозубого, держащего в руке этот самый фонарь. Это был Михаил Самуэлевич.
Правда, внешность его весьма изменилась. Мигающий
огонек отражался не в треснувшем пенсне, которое давно пора
было бы выбросить на помойку, а в монокле, правда, тоже тре-
снувшем. Усишки на наглом лице были подвиты и напомажены, а
чернота Михаила Самуэлевича обьяснялась очень просто- он был во фрачном наряде. Белела только его грудь.
Помощник, переводчик или черт его знает кто он
на самом деле- раскланялся и, широко проведя
фонарем по воздуху, пригласил Татьяну следовать за ним. Павел исчез.
"Удивительно странный вечер, - думала Татьяну, - я всего
ожидала, но только не этого ! Электричество, что ли, у них по-
тухло ? Но самое поразительное- размеры этого помещения. Каким
образом все это может втиснуться в московскую квартиру ? Про-
сто-напросто никак не может".
Как ни мало давал света фонарь Михаила Самуэлевича, Татьяна
поняла, что она находится в совершенно необьятном зале, да еще
с колоннадой, темной и по первому впечатлению бесконечной. Воз-
ле какого-то диванчика Михаил Самуэлевич остановился, поставил свой фонарь на какую-то тумбу, жестом предложил Татьяне сесть, а
сам поместился рядом в живописной позе- облокотившись на тумбу.
- Разрешите мне представиться вам, - заскрипел он, -
Михаил Самуэлевич. Вас удивляет, что нет света ? Экономия, как вы, ко-
нечно, подумали ? Ни-ни-ни. Пусть первый попавшийся гроссмейстер, хотя
бы один из тех, которые сегодня, немного позже будут иметь
честь приложиться к вашему колену, на этой же тумбе поставит мне мат Легаля, если это не так. Просто профессор не любит сильного освещения, и мы дадим его в самый последний момент. И тогда, поверьте, недостатка в нем не будет. Даже, пожалуй, хорошо было бы, если б его было поменьше.
Михаил Самуэлевич понравился Татьяне, и трескучая его болтовня
подействовала на нее успокоительно.
- Нет, - ответила Татьяна, - более всего меня поражает,
где все это помещается.- Она повела рукой, подчеркивая при этом
необьятность аудитории.
Михаил Самуэлевич сладко ухмыльнулся, отчего тени шевельнулись в
складках у его носа.
- Самое несложное из всего!- Ответил он.- мы находимся с вами уважаемая госпожа, на пресловутой девятой вертикали, так хорошо описанной в своей книге уважаемым Анатолием Евгеньевичем Карповым. Естественно, ее можно раздвинуть до совершенно невероятных размеров.
Татьяна, хоть и не толковала вовсе про девятую вертикаль, а
толковал о ней сам Михаил Самуэлевич, весело рассмеялась. Михаил Самуэлевич же продолжал:
- но к делу, к делу, Татьяна Анатольевна. Вы женщина весьма умная и, конечно, уже догадались о том, кто наш хозяин.
Сердце Татьяны стукнуло, и она кивнула головой.
- Ну, вот-с, вот-с, - говорил Михаил Самуэлевич, - мы враги всяких
недомолвок и таинственностей. Ежегодно профессор читает лекцию. Она
называется лекцией в ночь шахматиста, когда прерывается связь времен.
Народу!- Тут Михаил Самуэлевич ухватился за щеку, как будто у него за-
болел зуб, - впрочем, я надеюсь, вы сами в этом убедитесь. Так
вот-с: профессор холост, как вы, конечно, сами понимаете. Но нужна
хозяйка, - Михаил Самуэлевич развел руками, - согласитесь сами, без хо-
зяйки...
Татьяна слушала Михаил Самуэлевича, стараясь не проронить ни сло-
ва, под сердцем у нее было холодно, надежда на счастье кружила
ее голову.
- Установилась традиция, - говорил далее Михаил Самуэлевич, - она должна непременно иметь эло минимум 2500, - во-первых, а
во-вторых, она должна быть гроссмейстером. А вы, как изволи-
те видеть, подходите нам совершенно.
Мы консультировались в РШФ, и, верите ли, - тут Михаил Самуэлевич хлопнул в ладоши, - нашли вашу кандидатуру...
Михаил Самуэлевич выразительно ухмыльнулся, наклоняя стан, и опять
похолодело сердце у Татьяны.
- Короче!- Вскричал Михаил Самуэлевич, - совсем коротко: вы не от-
кажетесь принять на себя эту обязанность?
- Не откажусь, - твердо ответила Татьяна.
- Кончено!- Сказал Михаил Самуэлевич и подняв фонарь, добавил:-
прошу за мной.
Они пошли между колоннами и наконец выбрались в какой-то
другой зал, в котором почему-то сильно пахло лимоном, где слы-
шалс стук фигур и где что-то задело Татьяну по голове.
Она вздрогнула.
- Не пугайтесь, - сладко успокоил Михаил Самуэлевич, - беря Татьяну под руку, - подготовительные ухищрения кота, ничего более. И
вообще я позволю себе смелость посоветовать вам, Татьяна Анатольевна, никогда и ничего не бояться. Это неразумно, а то снова как – нибудь четыре нуля подряд получите в турнире. Лекция будет элитная, не стану скрывать от вас этого. Мы увидим лиц, уровень игры которых в свое время был чрезвычайно высок. Но, право, как подумаешь о том, насколько микроскопически малы их возможности повышения мастерства по сравнению с возможностями того, в чьей свите я имею
честь состоять, становится смешно и, даже я бы сказал, грустно.
Да и потом вы сами это увидите. Но мы пришли!
Тут Михаил Самуэлевич погасил свой фонарь, и она пропал у него из
рук, и Татьяна увидела лежащую на полу перед нею полоску све-
та под какой-то темной дверью. И в эту дверь Михаил Самуэлевич тихо стукнул. Тут Татьяна взволновалась настолько, что у нее застуча-
ли зубы и по спине прошел озноб. Дверь раскрылась. Комната ока-
залась очень небольшой. она увидела широкую дубовую демонстрационную доску и несколько стульев.
Перед доской стоял дубовый на резных ножках стол, на котором
помещался ноутбук. Был еще один стол с несколькими шахматными досками. В комнате пахло серой и смолой, тени от люминесцентных ламп
перекрещивались на полу.
Среди присутствующих Татьяна сразу узнала Павла, те-
перь уже одетого во фрак и стоящего у дверей. Принарядившийся Павел уже не походил на того разбойника, в виде
которого являлся Татьяне в ЦДШ, и поклонился он ей чрезвычайно галантно.
Нагая шатенка Мария, та самая, что снялась для Спид-инфо, даже не набрав 2400, сидела на коврике у демонстрационной доски.
Кроме этих, было еще в комнате несколько человек и кот.
Мария приподнялась и поклонилась Татьяне. То же сделал и
кот, соскочивши с табурета, шаркая правой задней лапой, он уро-
нил коня и полез за ним под кровать.
Все это замирающая от страха Татьяна разглядела в ковар-
ных тенях от тусклых ламп кое-как. Взор ее притягивал диван, на
которой сидел тот, кого еще совсем недавно гроссмейстер Барашкин на па-
триарших прудах убеждал в том, что профилактики в шахматной партии не существует. Этот несуществующий и сидел на диване.
Профессор строго посмотрел на Татьяну через очки. Затем он расслабился, растянулся на диване, был одет в тренировочный адидасовский костюм. Закатав штанины, одну голую ногу он поджал под себя, другую вытянул на скамеечку. Колено этой темной ноги и натирала какою-то дымящеюся мазью Мария.
Еще разглядела Татьяна на раскрытой безволосой груди профессора искусно из темного камня вырезанную ладью на золотой це-
почке и с какими-то письменами на ней. Рядом с профессорот на
диване, на тяжелом постаменте, лежал пятитомник его авторства, излучавший некий свет.
Несколько секунд длилось молчание. "Он изучает меня", -
подумала Таьтяна и усилием воли постаралась сдержать дрожь в
ногах.
Наконец профессор заговорил, улыбнувшись, отчего его искристый
глаз как бы вспыхнул:
- приветствую вас, королева, и прошу меня извинить за мой
домашний наряд.
Голос профессора был так низок, что на некоторых словах давал
оттяжку в хрип.
Профессор Марк снял с дивана длинный демонстрационный кий, наклонившись, пошевелил им под кроватью и сказал:
- вылезай! Партия отменяется. Прибыла гостья.
- Ни в каком случае...- Начала Татьяна.
- Маэстро...- Дохнул Михаил Самуэлевич в ухо.
- Ни в каком случае, профессор Марк, - справившись с собой тихо, но
ясно ответила Татьяна и, улыбнувшись, добавила:- я умоляю вас
не прерывать партии. Я полагаю, что шахматные журналы заплатили
бы недурные деньги, если б имели возможность ее напечатать.
Павел тихо и одобрительно крякнул, а профессор, внимательно
поглядев на Татьяну, заметил как бы про себя:
- да, прав золотозубый! Как причудливо тасуется колода! Кровь!
Он протянул руку и поманил к себе Татьяну. Та подошла, не
чувствуя пола под босыми ногами. Профессор положил свою тяжелую,
как будто каменную , и в то же время горячую, как огонь, руку
на плечо Татьяны, дернул ее к себе и посадил на кровать рядом
с собою.
- Ну, уж если вы так очаровательно любезны, - проговорил
он, - а я другого ничего и не ожидал, так будем без церемоний,
- он опять наклонился к краю кровати и крикнул:- долго будет
продолжаться этот балаган под кроватью? Вылезай, окаянный патцер!
- Коня не могу найти, - задушенным и фальшивым голосом ото-
звался из-под кровати кот, - ускакал куда-то, а вместо него
какая-то лягушка попадается.
- Не воображаешь ли ты, что находишься на тульских турнирах?- Притворяясь рассерженным, спрашивал профессор, - никакой ля-
гушки не было под кроватью! Оставь эти дешевые фокусы для Владимира Ильича. Если ты сейчас же не появишься, мы будем считать, что ты
сдался, проклятый дезертир.
- Ни за что, маэстро!- Заорал кот и в ту же секунду вылез
из-под кровати, держа в лапе коня.
- Рекомендую вам...- Начал было профессор и сам себя перебил:-
нет, я видеть не могу этого шута горохового. Посмотрите, во что
он себя превратил под кроватью.
Стоящий на задних лапах и выпачканный пылью кот тем време-
нем раскланивался перед Татьяной. Теперь на шее у кота ока-
зался белый фрачный галстук бантиком, а на груди перламутровый
дамский бинокль на ремешке. Кроме того, усы у кота были позоло-
чены.
- Ну что же это такое!- Воскликнул профессор, - зачем ты по-
золотил усы? И на кой черт тебе нужен галстук, если на тебе нет
штанов?
- Штаны коту не полагаются, маэстро, - с большим достоинст-
вом отвечал кот, - уж не прикажете ли вы мне надеть и сапоги?
Кот в сапогах бывает только в сказках, маэстро. Но видели ли вы
когда-либо кого-нибудь на лекции без галстука? Я не намерен ока-
заться в комическом положении и рисковать тем, что меня вытол-
кают в шею! Каждый украшает себя, чем может. Считайте, что ска-
занное относится и к биноклю, маэстро!
- Но усы?..
- Не понимаю, - сухо возражал кот, - почему, бреясь сегод-
ня, Павел и Михаил Самуэлевич могли посыпать себя белой пудрой, и чем
она лучше золотой? Я напудрил усы, вот и все! Другой разговор
был бы, если б я побрился! Бритый кот- это действительно уж
безобразие, тысячу раз согласен признать это. Но вообще, - тут
голос кота обидчиво дрогнул, - я вижу, что ко мне применяют
кое-какие придирки, - и вижу, что передо мною стоит серьезная
проблема, быть ли мне вообще на лекции? Что вы скажете мне на
это, маэстро?
И кот от обиды так раздулся, что казалось, еще секунда, и
он лопнет.
- Ах, мошенник, мошенник, - качая головой, говорил профессор,
- каждый раз, как партия его в безнадежном положении, он на-
чинает заговаривать зубы, подобно персонажам, описанных в летописях одного питерского голландца. Садись немедленно и прекрати эту словесную пачкотню.
- Я сяду, - ответил кот, садясь, - но возражу относительно
последнего. Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы
изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно увя-
занных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие
знатоки, как секст эмпирик, марциан капелла, а то, чего добро-
го, и сам аристотель.
- Шах королю, - сказал профессор.
- Пожалуйста, пожалуйста, - отозвался кот и стал в бинокль
смотреть на доску.
- Итак, - обратился к Татьяне профессор Марк, - рекомендую вам,
Танюша, мою свиту. Этот валяющий дурака- кот тульского разлива. С Павлом и Михаилом Самуэлевичем вы уже познакомились, мою помощницу Марию рекомендую. Расторопна, понятлива, и нет такой услуги, которую она не сумела бы оказать.
Красавица Мария улыбалась, обратив к Татьяне свои с зеле-
нью глаза, не переставая зачерпывать пригоршней мазь и наклады-
вать ее на колено.
-пускай остальные сами представятся. –закончил профессор.
-предствитель ночного дозора Олег. –представился мужчина в джинсах и рубашке.
-это гроза испанских опенов. –прошептал на ухо Татьяне кот.
-представитель дневного дозора Себастьян. –с грассированием выговорил второй и поцеловал Татьяне руку.
- Ну, вот и все, - закончил профессор и поморщился, когда Мария особенно сильно сжала его колено, - общество, как вы видите,
небольшое, смешанное и бесхитростное.- Он умолк и посмотрел на доску.
На доске тем временем происходило смятение. Совершенно рас-
строенный король в белой мантии топтался в клетке, в отчаянии
вздымая руки. Три белых пешки-ландскнехты с алебардами расте-
рянно глядели на офицера, размахивающего шпагой и указывающего
вперед, где в смежных клетках, белой и черной, виднелись черные
всадники профессора на двух горячих, роющих копытами клетки, ко-
нях.
Татьяну чрезвычайно заинтересовало и поразило то, что
шахматные фигурки были живые.
Кот, отставив от глаз бинокль, тихонько подпихнул своего
короля в спину. Тот в отчаянии закрыл лицо руками.
- Плоховато дельце, тульский мастер, - тихо сказал Михаил Самуэлевич ядовитым голосом.
- Положение серьезное, но отнюдь не безнадежное, - отозвал-
ся кот, - больше того: я вполне уверен в конечной победе.
Стоит только хорошенько проанализировать положение.
Этот анализ он начал производить довольно странным образом,
именно стал кроить какие-то рожи и подмигивать своему королю.
- Ничего не помогает, - заметил Михаил Самуэлевич.
- Ай!- Вскричал кот, - вот воспользуюсь подсказкой „Гудини”!
Михаил Самуэлевич и Павел бросились к ноутбуку и спрятали его в сейф.
- А, черт вас возьми с вашими читерскими затеями!- Буркнул
профессор, не отрываясь от своего пятитомника.
Лишь только Михаил Самуэлевич и Павел скрылись, мигание кота
приняло усиленные размеры. Белый король наконец догадался, чего
от него хотят, вдруг стащил с себя мантию, бросил ее на клетку
и убежал с доски. Офицер брошенное королевское одеяние накинул
на себя и занял место короля. Михаил Самуэлевич и Павел вернулись.
- Блеф, как и всегда, - ворчал Павел, косясь на ко-
та.
- Я пошутил, - ответил кот.
- Ну, что же, долго это будет продолжаться, - спросил профессор, - шах королю.
- Я, вероятно, ослышался, мой мэтр, - ответил кот, - шаха
королю нет и быть не может.
- Повторяю, шах королю.
- Маэстро, - тревожно-фальшивым голосом отзвался кот, - вы
переутомились: нет шаха королю.
- Король на клетке г-два, - не глядя на доску, сказал профессор.
- Мессир, я в ужасе, - завыл кот, изображая ужас на своей
морде, - на этой клетке нет короля.
- Что такое?- В недоумении спросил профессор и стал глядеть на
доску, где стоявший на королевской клетке офицер отворачивался
и закрывался рукой.
- Ах ты подлец, - задумчиво сказал професссор.
- Маэстро, я вновь обращаюсь к логике, - заговорил кот, при-
жимая лапы к груди, - если игрок обьявляет шах королю, а короля
между тем уже и в помине нет на доске, шах признается недейст-
вительным.
- Ты сдаешься или нет?- Прокричал страшным голосом профессор.
- Разрешите подумать, - смиренно ответил кот, положил локти
на стол, уткнул уши в лапы и стал думать. Думал он долго и на-
конец сказал:- сдаюсь.
- два года дисквалификации, - шепнул Павел.
- Да, сдаюсь, - сказал кот, - но сдаюсь исключительно по-
тому, что не могу играть в атмосфере травли со стороны завист-
ников! Он поднялся, и шахматные фигурки полезли в ящик.
- Мария, пора, - сказал профессор, - и Мария исчезла из комна-
ты.- Нога разболелась, а тут эта лекция, - продолжал профессор.
- Позвольте мне, - тихо попросила Татьяна.
профессор пристально поглядел на нее и пододвинул к ней коле-
но.
Горячая, как лава, жижа обжигала руки, но Татьяна, не
морщась, стараясь не причинять боли, втирала ее в колено.
- Приближенные утверждают, что это ревматизм, - говорил
профессор, не спуская глаз с Татьяны, - но я сильно подозреваю,
что эта боль в колене у меня со времен первой лиги в Минске, когда я проиграл двум аутсайдерам, причем в одной из этих партий зевнул ферзя.
- Ах, может ли это быть!- Сказала Татьяна.
- Вздор! При работе над книгами это пройходит. Мне посоветовали
множество лекарств, но я по старинке придерживаюсь бабушкиных
средств. Поразительные травы оставила в наследство поганая ста-
рушка, моя бабушка! Я ими в свое время лечил и Вадика и Артура. Кстати, скажите, а вы не страдаете ли чем-
нибудь? Быть может, у вас есть какая-нибудь печаль, отравляющая
душу, тоска?
- Нет, маэстро, ничего этого нет, - ответила умница Татьяна, - а теперь, когда я у вас, я чувствую себя совсем хорошо.
- Профилактическое мышление- великое дело, - неизвестно к чему весело сказал профессор и прибавил:- я вижу, что вас интересуют мои труды.
- О да, я наслышана о них.
- Да, я старался. Я, откровенно говоря, не люблю эти Твики, базы. Вних столько ошибок и неточностей. Кроме того, эти значки вместо человеческих комментариев убивают душу партии. Мои труды гораздо эффективнее.
- Что ты хочешь сказать, Павел?
- Маэстро, - ответил Павел, - разрешите мне сказать.- У
нас двое посторонних: красавица, которая утверждает, что она сестра Татьяны, и кроме того, с ней, прошу прощения, ее боров.
- Странно ведут себя красавицы, - заметил профессор.
- Это Надя, Надя. - воскликнула Татьяна.
- Ну, оставить при госпоже. А борова к поварам!
- Зарезать?- испуганно крикнула Татьяна, - помилуйте,
маэстро, это известныый экс-чемпион мира, имеет свою шахматную школу. Тут недоразумение, он выпил из бутылки, оставленной Павлом...
- Помилуйте!- Сказал профессор, - на кой черт и кто станет его
резать? Пусть посидит вместе с поварами, вот и все! Не могу же,
согласитесь, я его пустить на лекцию!
- Да уж...- Добавил Павел и доложил:- полночь приближа-
ется, маэстро.
- А, хорошо.- профессор обратился к Татьяне:- итак, прошу
вас! Заранее благодарю вас. Не теряйтесь и ничего не бойтесь.
Ничего не пейте кроме воды, а то вы разомлеете и вам будет
трудно. Пора!
Татьяна поднялась с коврика, и тогда в дверях возник Михаил Самуэлевич.
